12 января умерла Евдокия Алексеевна.
Маленькая, сухонькая, с неизменным атрибутом всех старушек – палочкой, с добрым светом из уже начавших гаснуть глаз, она была живой иконой храма. Все постоянные прихожане, войдя в церковь и приложившись к иконам, непременно подходили к ее скамеечке, чтобы «приложиться» и к Алексеевне. А она по-детски была всем рада.
Меня удивляла ее способность помнить всех по именам, причем запоминала она с первого раза, потом уже не переспрашивала. Это мне надо, ссылаясь на свою плохую память и извиняясь, знакомиться с одним и тем же человеком по два-три раза. А она помнила не только нас, но, как оказалось, и наших близких — однажды, подозвав меня, бабушка Алексеевна спросила: «Мама у тебя Анна, а вот дочку-то я запамятовала, вчера вспоминала-вспоминала, да так без имени и помолилась».
Вот в чем причина удивительной памяти Алексеевны! Любви в ее добром сердце столько, что, узнав человека, она уже не могла не молиться не только за него, но и за его зачастую незнакомых ей близких! Поэтому и впечатывались сразу в ее память наши имена. Простите меня, Евдокия Алексеевна, я ваше имя запомнила не сразу.
Ходить Евдокии Алексеевне было уже тяжело, поэтому чаще всего она просила людей: кого –свечку поставить, кого – апельсинки или конфетки на канун отнести, чтоб не утруждать собою кого-то одного. Но ко Кресту или к причастию она непременно шла сама, всякую помощь отвергала даже как-то сердито. Наверное, это был ее подвиг во имя Христа. Она САМА должна была подняться к своему Господу на Голгофу.
Как потом говорила ее дочка, вера была всем смыслом ее жизни. Время она измеряла не днями и неделями, а церковными праздниками. И беда случилась с Алексеевной, когда она торопилась на службу в храм. Желание поскорее попасть в дом Господень было так велико, что она не стала дожидаться всегда заезжавшего за нею алтарника Фому, а решила идти потихоньку сама. Не рассчитала своих сил. Упала и больше уже не поднималась. Около года Алексеевна провела в постели. Восприняла она это своим чистым сердцем как дар Божий – испытанием душа очищается. И в гробу она лежала просветленная, даже как будто улыбалась.
Маленькая Марфа, дочь иерея Антония, подойдя к гробу, тоже радостно заулыбалась: «А я эту бабушку знаю, она меня конфетками угощала. Ничего, что ее в могилу закопают, душа же все равно на небо к Богу улетит, правда, мама?». Правда. Младенцы всегда правы, потому что в своей чистоте и непосредственности они похожи на бабушку Алексеевну.
Отпевали Евдокию Алексеевну в храме Николая Чудотворца, а поминали в храме Рождества Пресвятой Богородицы. В обоих храмах знали и любили Алексеевну и священники, и прихожане.
Приими, Господи, душу преданной рабы твоей Евдокии, и молитв ее ради за всех нас, грешных, помилуй.
Каждое воскресенье сидела в храме тихая старушка. Просто Молилась. Просто Любила. Просто осветила своей любовью наши души. Моли Бога за нас, бабушка Алексеевна.